У Фейертага между строк: размышления над книгой старейшины российского джазоведения «А почему джаз?»

2
Игорь Зисер ИН

Первую часть книги «А почему джаз?» под заглавием «Воспоминания» я прочитал не отрываясь. Замечательный рассказчик Владимир Борисович ожиданий не обманул, к тому же многое из воспоминаний автора (он гордо заявляет «Я волгарь!») нам, «волжанам», так близко. Много заветных струн из моей собственной молодости задел наш джазовый «гуру», чем и хочу поделиться со всеми, кто родом из джаза…

Для меня Владимир Фейертаг всегда был Гуру, Учитель, Великий знаток джаза… В начале 60-х, когда вышла первая тоненькая брошюрка «Джаз» Владимира Фейертага и Валерия Мысовского, она для всех нас стала маяком, лучом света в темном царстве джазовых понятий и определений. Мы джаз любили в основном «на слух», в провинциальной Казани достоверной информации об этом музыкальном явлении тогда было так мало… Так в наше сознание вошел Владимир Фейертаг, как человек, знающий о джазе всё (кстати, от этого звания наш ВБ, человек по-питерски интеллигентный, в своих мемуарах решительно открещивается). Особенно мне было интересно читать трогательные истории про людей джаза, которых я хорошо знал и с которыми был близок автор: Аркадий Петров, Алексей Баташёв, Леонид Чижик, Игорь Гаврилов, Натан Лейтес… Портреты у ВБ получились, на мой взгляд, замечательные.

А вот таким я впервые увидел живого Владимира Борисовича через объектив фотоаппарата на фестивале 1976 года в Куйбышеве, в окружении товарищей по жюри фестиваля. Слева направо (лица не все видны, но я всех помню): спиной Георгий Бахчиев, за ним Алексей Баташёв, сам ВБ, композитор Игорь Якушенко и Аркадий Петров.

Владимир Фейертаг в Куйбышеве, 1976 (фото автора)
Владимир Фейертаг в Куйбышеве, 1976 (фото автора)

А теперь перейду к тому, что можно назвать «Комментариями к Фейертагу», приводя как отправную точку своих рассуждений выдержки из его «Воспоминаний».

Трофейные фильмы

Ровесник ВБ Василий Аксёнов называет 40-е годы «эпохой трофейных фильмов»:

Эпоха трофейных фильмов! Даже у тебя, козявки, есть возможность пересечь все границы… Отстояв в очередях, мы входили победителями то в «Пионер», то в «Спартак», где на нас обрушивалась «Чаттануга Чу-Чу». Эй, машинист, поддай-ка жару, поехали, поехали, поехали! Вверх, вверх, вверх! В горы! Элегантный, невозмутимый, гениальный Гленн Миллер посверкивал стеклышками очков, и мы замирали от предвкушения чудес. Всем нам просто не верилось, что джаз может так переворачивать душу…

Василий Аксёнов. «Вольтерянцы и вольтерьянки»

Кадр из фильма «Серенада солнечной долины». Справа с тромбоном — Гленн Миллер.
Кадр из фильма «Серенада солнечной долины». Справа с тромбоном — Гленн Миллер.

Вспоминая эти годы, ВБ пишет:

У каждого из нас свой путь к джазу. Я пришёл в джаз из танцевальной музыки, которую часто играл по слуху, а иногда и по нотам. Мои первые слуховые опыты — довоенные пластинки с английскими, немецкими и советскими оркестрами… Затем мой слух пополнялся музыкой из кинофильмов… В студенческие годы (1949-1954) кинофильмы по-прежнему были основными поставщиками танцевальной музыки. «Серенаду Солнечной долины» я впервые увидел в Чите в 1944-м, незадолго до переезда в Чувашию. И смотрел ее не менее десяти раз (напоминаю, мама работала в кинотеатре).

В. Фейертаг. «Воспоминания», стр.89.

ДАЛЕЕ: продолжение размышлений 

Итак, летом 1944-го Володе Фейертагу было 11 лет, возраст вполне вменяемый, и его свидетельству мы должны доверять, тем более что мама сама работала в кинотеатре. Но вот незадача: до «эпохи трофейных фильмов» ещё было не менее 5 лет, как об этом свидетельствуют официальные источники. Так называемые «трофейные фильмы» появились в СССР после того, когда делегация комитета по делам кинематографии прибыла из Москвы в пригород Потсдама, Бабельсберг, чтобы провести инвентаризацию фильмохранилища Третьего рейха. Фильмов там было много, немцы в 40-х годах обобрали кинохранилища всей Европы, пока не пришла уже наша очередь… И в Белые Столбы, где размещался Госфильмофонд, о счастье! — попали 3700 полнометражных фильмов, преимущественно американских, английских, французских.

Рассказывают, что сначала «самые-самые» из фильмов просмотрел сам Хозяин, а переводил ему на ухо министр Госкино Большаков. А затем было решено (догадайтесь кем?) показать отобранные фильмы всей измученной войной стране, чтобы как-то поднять настроение народу, тем более что своих фильмов в те годы снималось ничтожно мало. И все это богатство появилось на экранах только в 1948 году.

Но, как это часто случается в нашей удивительной и непредсказуемой истории, официальная версия расходится с действительностью, и не только в случае с мальчиком Володей Ф. Первые наши так называемые «кино-трофеи», например, знаменитый «Большой вальс», были захвачены в 1939 году, когда случился секретный пакт Молотова-Риббентропа и советские войска вошли во Львов, где, как понимаете, невозможно было отказаться от «бесхозных» западных фильмов.

Но с «Серенадой» опять не сходится: фильм снят в 1941 году, и его появление в Чите за год до победы в 1944 можно считать чудом… Скорее всего, сработала коммерческая жилка наших кино-дельцов, а нелегальные связи Забайкалья с Шанхаем, где в это время уже хозяйничали американцы, а лундстремовцы вовсю играли «In The Mood», наверняка существовали.

От редактора: мы решили оставить этот абзац в тексте, хотя изучение источников показывает, что никакие американцы в Шанхае в 1944 «хозяйничать» не могли: с 1941 по 15 августа 1945 г. Шанхай находился под оккупацией императорской Японии, большинство проживавших в городе иностранцев из США, Великобритании и Нидерландов были интернированы. После капитуляции Японии в августе сорок пятого и до победы Коммунистической партии Китая в гражданской войне в 1949 г. власть в городе принадлежала китайскому правительству Гоминьдана, все западные «концессии» были ликвидированы, а западные фирмы закрылись либо переехали в Гонконг.
Кроме того, известно, что «Серенада Солнечной долины» действительно вышла в прокат в 1944 г., но не как трофей, а как «подарок от союзников».

Кстати, коммерческие соображения в прокате западных фильмов для руководства страны тоже сыграли свою роль: довоенный кинопрокат занимал второе место в народном хозяйстве страны по объему наполнения госбюджета. На первом, как всегда, была традиционная водка.

Так что патриотические«скрепы» и борьба с космополитизмом в этом случае, как ни удивительно, не сработали, и в железном занавесе появилась дырка. Пусть ещё маленькая, но в неё сквозил воздух свободы, эта сладкая отрава, и «токсичное» дело начало вершиться. Вместе со звуками джаза на «козявок», вроде меня, потрясающее впечатление произвёл уже зримый образ саксофониста миллеровского оркестра Текса Бенеке. Этот спортивный парень в бейсболке откладывал в сторону саксофон и, двигаясь со своей развязно-свободной повадкой ковбоя, начинал насвистывать «Чу-чу» перед тем, как запеть: «Эй, машинист, поддай-ка жару, поехали, поехали, поехали! Вверх, вверх, вверх! В горы!»

Текс Бенеке (в центре кадра из к/ф «Серенада Солнечной долины», 1941)
Текс Бенеке (в центре кадра из к/ф «Серенада Солнечной долины», 1941)

Так он производил переворот в ещё не заскорузлых «козявочных» мозгах, и запросто — и уже навечно — убивал в наших глазах идола советского агитпропа, засупоненого на все пуговицы и застывшего по стойке «смирно» советского эстрадного певца.
ВИДЕО: фрагмент фильма «Серенада Солнечной долины»
httpv://www.youtube.com/watch?v=V2aj0zhXlLA

Радиоджаз

Вот так сначала фильмы, а затем брошюра «Джаз» принесли нам визуальный образ джазового музыканта. Но всё-таки главная зараза шла от радио: все мы с середины 50-х слушали «Час джаза» Уиллиса Коновера на «Голосе Америки» и, не видя джазменов, составляли первые впечатления о своих героях, используя богатое юношеское воображение. Мне, например, когда я, коряча засвингованные мозги, испытывал сладкую пытку саксофоном Джона Колтрейна, он представлялся совсем не блюзово-чёрным, а издевательски белым расистом — американцем. И поэтому фото гениального джазмена, помещённое в книжице Фейертага-Мысовского, стало до того значимым, что мы с братом, высунув языки, старательно перерисовали из чёрно-белых скрижалей цветные портреты джазовых звёзд, в том числе и Колтрейна. Итак, снова отправная цитата нашего Учителя:

Нам нравилось играть красивые, хорошо засвингованные пьесы американских авторов, и мы слушали уйму пластинок. Валерий (Мысовский) одним из первых среди нас приобрёл ламповый приемник, и я часто слушал у него дома зарубежные джазовые программы… Поняв, что жить без джаза не могу, обзавелся радиоприемником, а чуть позже магнитофоном.

В. Фейертаг, «Воспоминания», стр.71

Молодой Владимир Фейертаг у радиоприёмника
Молодой Владимир Фейертаг у радиоприёмника «Балтика»

Типичная последовательность действий для самодеятельных джазовых музыкантов, тем более что в музыкально-образовательных заведениях за джаз могли если не высечь, то выгнать. В конце 50-х я не то что жил, я спал со своим любимым радиоприёмником по кличке «Латвия». ВБ, кстати, вспоминает, что начинал с приёмника «Балтика» и магнитофона «Днепр-11». «Латвия», конечно, была круче «Балтики». У неё был почти немыслимый в годы культа личности короткометровый диапазон 19 метров, где глушилок было намного меньше. А у «Балтики», как и у других советских, все короткие волны начиналось с 25 метров…

Радиоприёмник «Латвия»
Радиоприёмник «Латвия»

Представляю, какой дикостью для молодых читателей кажется вся эта топонимика. Насчёт постельных сцен я не оговорился: «Голос» можно было послушать до 12 часов ночи на коротких волнах, а глубокой ночью, после двух часов и только летом, можно было поймать на средних, а иногда и на длинных волнах. Самое главное, в это время все глушилки уже «спали». Естественно, родители ночью запрещали этим заниматься, и я затаскивал приёмник (а «Латвия» была здоровым стационарным приёмником весом 30 кг!) в кровать, накрывался одеялом для звукоизоляции и наслаждался джазом.

Знакомство с джазовыми LP, проигранными на хорошей аппаратуре, состоялось у меня намного позже, в начале 60-х. К этому времени я уже привык к частотному диапазону, характерному для радиотрансляции по «Голосу» ( по техническим характеристикам амплитудная модуляция радиосигнала ограничивает звуковую частоту сигнала на уровне 7 кГц, примерно как в телефоне). Так что звук, воспроизводимый с диска, меня просто шокировал. Высокие частоты резали ухо, привыкшее к бархатному низкочастотному звучанию любимой «Латвии», и я ещё долго не мог привыкнуть к «правильному» звуку Hi-Fi аппаратуры…

Автор с книгой В.Б. Фейертага
Автор с книгой В.Б. Фейертага

Вот такие собственные воспоминания навеяли мне фейертаговские строки. Думаю, у всех, кто почитает ( во всех смыслах) Владимира Борисовича, возникнет что-то своё, сокровенное, чем хочется поделиться со своими родными джазовыми людьми.

Пусть джаз живет долго, и мы вместе с ним.

КУПИТЬ КНИГУ ВЛАДИМИРА ФЕЙЕРТАГА НА САЙТЕ ИЗДАТЕЛЬСТВА

реклама на джаз.ру

2 - НАПИСАНО КОММЕНТАРИЕВ

  1. Приношу свои извинения за обидную ошибку, которую я допустил в подписи к фотографии молодого Владимира Борисовича, это композитор Игорь Якушенко. Обидную, потому что меня все, кто видел ее на ФБ поправили, в том числе и сам автор «Воспоминаний»…За американцев, во-время не взявших на абордаж Шанхай тоже обидно, но уже меньше. Кирилл, извини, дорогой. Без твоего комментария заметка не была бы такой живой!
    Игорь Зисер

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, напишите комментарий!
Пожалуйста, укажите своё имя

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.