Рубрика: Интервью "Джаз.Ру"

С 8 по 31 марта по двум десяткам городов России пролегает маршрут российского тура, в который впервые отправляется Дерек Браун (Derek Brown) – саксофонист-новатор из Чикаго, чей необычный стиль уже покорил аудиторию многих стран. Российский тур представляет компания «Отдел культуры». Ранее Браун выступал не только в зажиточной Западной Европе, но и в Китае, Малайзии, Бразилии, Латвии, Украине, Сербии.

Дерек – один из ключевых участников популярной чикагской фанк-группы Low Spark, однако известен он в первую очередь своим сольным проектом с говорящим названием BEATBoX SAX (именно так сам он пишет это название). Дерек объединяет в своих шоу диаметрально противоположные составляющие — как в содержательной, так и в технической их части. С одной стороны, в его репертуаре – смесь из джазовых стандартов, классических произведений, хитов рок- и поп-музыки и авторских пьес. С другой стороны – он в состоянии, не пользуясь процессорной обработкой звука, совмещать игру на саксофоне, пение и специфический битбокс, который именно использованием саксофона отличает Брауна от множества «обычных» битбоксеров. Многие звуковые эффекты, которые он использует, в принципе невозможны для человеческого горла самого по себе.

История Дерека напоминает классический путь музыкантов, совершивших революцию в джазе на заре его становления. Он родился и вырос в мичиганском захолустье, где любительские занятия музыкой направлялись запросами и советами не самых искушённых слушателей; первая группа с его участием, Afterthought, исполняла обычную смесь консервативного джаза и кантри на «белый» лад. Однако уже в ней Браун начал не только писать собственную музыку, но и пробовать выйти за рамки жанра, в том числе через новый взгляд на технику игры на инструменте. Дерек вообще не шёл проторенными путями: музыкальное образование, например, он получил в далеко не самом престижном заведении Штатов – в колледже-консерватории Университета Цинциннати. Но, возможно, именно вне образовательного конвейера всемирно известных джазовых школ и должен был зародиться новый стиль. Даже место работы многообещающий выпускник выбрал не там, где положено «нормальному» джазмену: Браун уехал преподавать в Христианский Университет Абилина, расположенный в небольшом техасском городке. Здесь он руководил джазовым отделением и основал джазовый фестиваль, ставший ежегодным. Здесь же и окончательно поставил перед собой амбициозную задачу – изменить формат сольного выступления саксофониста, сделать его полноценным по наполнению и звучанию шоу без применения электроники. Для решения оказалось недостаточно уже известных техник вроде циркулярного дыхания и более или менее очевидных перкуссионных фокусов; Браун разработал и собственные приёмы, получившие названия «slap-tonguing» и «double-tonguing». В буквальном переводе, который только усиливает всю специфику – это «хлопок (щелчок) языком» и «двойная работа языком»; отдельных же русскоязычных энтузиастов, искренне стремящихся передать перевод буквально, эти названия провоцируют на перлы вроде того, что вынесен в название материала.

Найденная формула позволила Брауну реализовать главную мечту любого современного музыканта – стать независимым артистом, который живёт только собственной музыкой и не должен совмещать её с преподаванием, работой в чужих ансамблях и т.п. Перебравшись в Чикаго, Дерек быстро стал одним из самых ярких саксофонистов современной сцены, что хорошо иллюстрируют именные контракты на обеспечение со стороны ведущих производителей инструментов и оборудования (Legere Reeds, JodyJazz, P.Mauriat, BG, AKG). Собственный канал на Youtube принёс Брауну известность, о которой могут только мечтать многие «нормальные» джазмены: сегодня у него десятки тысяч подписчиков и миллионы просмотров, а найденные им решения изучаются и тиражируются студентами.

Шоу Брауна – это действительно шоу. Здесь есть всё. Мало того, что в одной программе звучат джазовые стандарты («I Got Rhythm» Гершвина), фанк (неувядающий «Chameleon» Хэрби Хэнкока), соул («Stand By Me», прославленная Беном Э. Кингом), рок-н-ролл («Can’t Help Falling In Love» из репертуара Элвиса Пресли), классика (виолончельная сюита Иоганна Себастьяна Баха), новая волна («Every Breath You Take» от The Police), эстрада самого разного толка (от Haddaway до ни много ни мало Джастина Бибера). И мало того, что с точки зрения звуковой палитры один молодой американец с саксофоном даст хорошую фору иным полноценным ансамблям. Дело ещё и в естественности и юморе артиста, который не чурается добрых и ярких розыгрышей – например, исполнить свою композицию дуэтом с собственным папой, чей не очень музыкальный голос записан на мобильный телефон.

Дерек Браун, разумеется, вряд ли станет такой же легендой своего инструмента, какой стал Чарли Паркер, Джон Колтрейн или другие мастера высшего эшелона, перевернувшие представления современников о возможностях саксофона. Сейчас другое время. Но именно в это, другое время именно он, Дерек Браун, может воссоздать атмосферу джазового расцвета – когда все вокруг молоды, отчаянны, полны надежд, не боятся экспериментов и не забывают о том, что главное назначение этого искусства – дарить чистую радость, а не побуждать к искусствоведческим изысканиям.

ДАЛЕЕ: интервью Дерека Брауна, видео, полное расписание концертного тура по России в марте 2017 г. Читать далее ««Шлёпанье одним или двойным языком»: саксофонист-инноватор Дерек Браун впервые в России»

21 февраля 2017 исполняется 75 лет Юрию Маркину. Этот текст — большое биографическое интервью артиста — до сих пор был доступен только читателям бумажной версии «Джаз.Ру»: он выходил у нас к 70-летию Юрия Ивановича, в №40 (№1-2012). Сегодня мы с удовольствием делаем его доступным нашим сетевым читателям.
СМ. ТАКЖЕ: К 75-летию композитора Юрия Маркина «Круглый Бенд» представит альбом его биг-бэндовых крупных форм

---

Биографическая справка

Композитор, контрабасист, пианист, аранжировщик, педагог Юрий Маркин родился 21 февраля 1942 года в Астрахани. В музыкальной школе овладел фортепиано, в училище — контрабасом, в консерватории учился композиции у Родиона Щедрина. На профессиональной джазовой сцене дебютировал 20-летним в ансамбле Хабаровской филармонии под руководством тенориста Станислава Григорьева. В 1967-м играл в легендарном «КМ-квинтете» в кафе «Молодёжное» у пианиста Вадима Сакуна, в 1968-69 был контрабасистом квартета двух саксофонистов, Алексея Козлова — Александра Пищикова, недолго участвовал в трио Германа Лукьянова. В 70-е работал в Москонцерте в джаз-оркестре Александра Горбатых в качестве пианиста, басиста и аранжировщика, был пианистом и аранжировщиком в Государственном эстрадном оркестре п/у Леонида Утёсова. Когда в системе официального музыкального образования появились джазовые программы, начал преподавать (III областное училище в Электростали, затем училище им. Гнесиных). Играл джаз-рок в собственном ансамбле «Шаги Времени» (1978-79), затем руководил биг-бэндом при ДК «Медик», создавал собственные ансамбли, в которых участвовали саксофонисты Сергей Гурбелошвили, Вячеслав Преображенский, басист Алекс Ростоцкий и другие, и, в свою очередь, участвовал в ансамблях пианиста Владимира Данилина и трубача Андрея Товмасяна (как контрабасист).

В 1990-х для Маркина началась эпоха джазовых обработок классики: для оркестра Анатолия Кролла он написал целую программу «Русская классика в джазовой обработке», а в своём квартете с коллегами — педагогами училища им. Гнесиных (Сергей Рязанцев — альт-саксофон, Анатолий Соболев — контрабас, Аркадий Баклагин — ударные) играл свои обработки классики на различных сценах, в том числе в 1996 г. — в серии концертов в прямом эфире радиостанции «РаКурс», которые в цикле «Московский свинг» проводил журналист Константин Волков (в коллекционной серии Александра Эйдельмана вышло три CD: «Времена года» П.И.Чайковского, записанный в радиостудии «Князь Игорь» А.П.Бородина и «Кармен» Ж.Бизе).

Его композиторское творчество многообразно: он писал и продолжает писать и симфоническую, и джазовую музыку. Такое раздвоение творческой личности определено внутренним миром и эстетическими предпочтениями Юрия Маркина. Без сомнения, этому способствовали теоретические знания, полученные им в консерватории, и практическая исполнительская деятельность в джазовых ансамблях. Взаимопроникновение этих направлений обогатило творчество Юрия Маркина, придав ему черты новой музыкальной образности. За годы творческой деятельности Юрий Иванович написал 12 симфоний для большого симфонического оркестра и восемь джазовых симфоний для биг-бэнда, симфонические и джазовые концерты для фортепиано и других инструментов, вокальные циклы, оратории, музыка к спектаклям и телевизионным постановкам. Особое место в творчестве Маркина занимают джазовые музыкально-драматические произведения — двенадцать джазовых опер и три балета.

Я тайный симфонист и автор двенадцати полнометражных симфоний. Меня всегда притягивала симфоническая форма. В ней, в отличие от джаза, всегда есть главная и вспомогательная тема, между которыми постоянно происходят взаимодействие, драматургические коллизии, конфликты.

Кроме того, он хорошо известен в мире российского джазового образования как преподаватель аранжировки и гармонии, автор нотных сборников и учебных пособий.

Хочу начать с поздравления. Более уместного начала для интервью, связанного с юбилеем, просто не может быть. Юрий Иванович, искренно, от всей души поздравляю с юбилеем, мои самые лучшие пожелания: здоровья, успехов, удачи!
Я хотел бы пока опустить вопросы, связанные с прошлым. Меня больше интересует настоящее. Чем ты занимаешься сейчас? Что тебя больше всего увлекает из твоих многочисленных творческих замыслов и направлений деятельности?

— В последние годы я больше занимаюсь симфонической музыкой. Именно сейчас пишу серенаду для струнного оркестра, взялся за концерт для трубы и симфонического оркестра.

«В стол», или есть планы?

— Есть, его исполнит выдающийся трубач Сергей Накоряков, проживающий и работающий во Франции.

Ты работал с ним раньше?

— Да. В прошлом году я написал фантазию на тему оперы «Порги и Бесс» для трубы и валторны. Она была исполнена Нижегородским симфоническим оркестром с солистами Сергеем Накоряковым и Аркадием Шилклопером.

А над чем ты работаешь в джазовом направлении?

— Сейчас я сделал стоп-тайм. Сделано много, надо осмотреться, передохнуть и понять, как дальше строить мост — вдоль или поперёк реки. К тому же просто физически не хватает времени, надо ухаживать за собачкой, кошкой, попугаем, да и за самим собой.

Если бы готовилось к изданию собрание музыкальных произведений Юрия Маркина, что бы ты туда включил? Я имею в виду музыку всех направлений, которая написана тобой.

— Написано много. Вот в этом шкафу, на дверце которого написано «Сочинения», лежит всё мое музыкальное творчество. Хотя нет, не всё. Немало произведений, переданных на рассмотрение, так ко мне и не вернулись.

Как? А копии? Ты что, отдавал оригиналы?

— Да. К, сожалению, делать копии мне не под силу и не по деньгам. Приходилось рисковать, надеясь на удачу. Иногда не везло, и рукописи уходили. Ладно, если написанная музыка исполнялась бы. Нет… Ни музыки, ни рукописей.

Обидно.

— Я к этому давно привык. Потом, я всегда считал свою задачу выполненной, написав произведение. Не буду кривить душой, я всегда жажду исполнения, но постепенно привык к формальным ответам, отговоркам или просто молчанию (что, кстати, хуже всего). Сейчас меня это не так ранит. Наверное, я уже вступил в совершеннозимний возраст, когда ко всему относишься по-философски.
ДАЛЕЕ: продолжение большого интервью Юрия Маркина  Читать далее ««Джаз.Ру», избранное. Юрий Маркин: «Играть джаз мне было интересно, потому что это живая музыка»»

6 февраля саксофонист Олег Киреев отмечает 54-й день рождения. Но это не единственный повод для публикации: 28 января в Токио Японская академия видеоперевода (JVTA) и Россотрудничество впервые провели фестиваль российских музыкальных фильмов и музыкальных видео, и в рамках этого фестиваля фильм ансамбля «Орлан», который возглавляет Олег Киреев, был отмечен дипломом за «лучший этно-джазовый проект».

Кроме того, Киреев сыграл несколько концертов в токийских джазовых клубах Absolute Blue и B Flat с ансамблем живущего в Японии американского контрабасиста Джеффа Карри (трубач Нил Сталнэйкер, пианист Деннис Ламберт и барабанщик Блэки Курода).

В редакционной копилке много интервью Олега; два из них выходили только на бумаге — в журнале «Джаз.Ру» в 2008 и 2010 гг. С удовольствием делаем достоянием сетевого читателя большие фрагменты из них, посвящённые биографии артиста и его джазовой философии.

Интервью 1. Олег Киреев: «У Бога всего много»

Интервью: Яна Дёмина, 2007

Часть обширного материала, опубликованного в бумажном «Джаз.Ру» №10 (№1-2008). Опущена часть текста, посвящённая повседневной деятельности клуба «Союз композиторов», арт-директором которого был в то время Олег.

Олег, меня давно интересует вопрос стилевого… компромисса в вашем творчестве. Вы спокойно переключаетесь с исполнения мэйнстримовых программ на этно-джаз и обратно. Приверженцы того или иного направления в джазе зачастую ревностно отстаивают принятые ими позиции: музыканты, предпочитающие мэйнстрим, говорят: именно в мэйнстриме сохраняется первоначальный дух джаза, а фьюжн, «третье течение», world music — от лукавого. Исполнители же, работающие в пограничных стилях, нередко говорят о неподвижности, «застое» в умах своих оппонентов…

— У Бога всего много. Так и в музыке. Можно оставаться в рамках одной традиции, всю жизнь играть нью-орлеанский диксиленд, наслаждаться самому и радовать слушателей. И думать, что вот это и есть джаз. Можно остановиться на эре Дюка Эллингтона и других великих артистов и быть по-своему правым; можно оттачивать своё мастерство, стремясь к совершенству, что и произошло со многими замечательными музыкантами. Среди них Луи Армстронг, Элла Фитцджеральд, Чарли Паркер и многие другие: для этих музыкантов происходила эволюция в рамках одного стиля. В истории джаза много примеров, когда музыканты — Джо Завинул, Чик Кориа, Майлз Дэйвис — в силу своего интереса и желания идти в ногу со временем искали и находили новое звучание, привнося новую мелодику и используя народные корни, открывали новые просторы в музыке, новые стили. При этом каждый из них в совершенстве владел старой школой и при определенной доле чистоплюйства мог прекрасно оставаться в каких-либо стилевых рамках. Более того, эти музыканты использовали возможности от традиционного джаза до авангарда, что как вы понимаете, у того же Чарли Паркера или Бена Уэбстера было невозможно.

Что касается меня… я — смесь двух народностей, в силу своего рождения на Урале, где проживают башкиры, татары, калмыки. Я естественным образом начал познавать и впитывать совершенно разные культуры, интерес к ним пришёл очень рано. Башкирия находится на стыке Азии и Европы, азиатская культура всегда была мне интересна и оказывает на меня влияние по сей день. Я понял, что при более глубоком погружении в мелодику и ритмику азиатских народностей можно заметить какие-то общие черты с европейской и американской культурами. Иногда, впрочем, и полную их противоположность. И вот тут-то, при наличии фантазии и настроения, рождаются причудливые узоры, которые возможны только благодаря слиянию твоих знаний джазового музыканта и эмоций исследователя фольклора.
ВИДЕО: Oleg Kireyev and Orlan at Nišville Jazz Festival 2016 «Tatar Dance»

Порой, соединяя африканский ритм и молдавскую мелодию, находишь нечто, что невозможно было бы представить в чистом джазовом или этническом исполнении. Можно долго спорить о правильности такого сочетания, но, как мне кажется, ответом является реакция слушателей.

Я с огромным удовольствием играю мэйнстрим, мне близка «старая школа» Декстера Гордона, Коулмана Хокинса, а из современных — стили Майкла Бреккера и Джошуа Редмана. Я писал и пишу музыку как в стиле мелодичного старого джаза, так и в современном стиле. В 80-х, например, вместе со своим ансамблем «Орлан» я записал пластинку «Башкирские легенды», где мы использовали массу национальных инструментов, весь материал был авторским, основанным на башкирском мелосе с использованием электроники. Создавая эту программу, показывая ее на фестивалях в СССР, мы играли этот фьюжн с любовью и интересом. Уже в то время ансамбль был интернациональным: мы были одними из немногих в СССР, кто был способен на такие эксперименты. Мне очень приятно, что эта пластинка находится у настоящих коллекционеров и исследователей джаза в коллекциях по всему миру.

Примечание редактора. Записи «Орлана» были в 2014 г. переизданы московским лейблом ArtBeat Music. Сборник можно купить в iTunes: Олег Киреев — «Орлан. Башкирский караван» (2 CD) https://itunes.apple.com/ru/album/bashkir-caravan/id1161513940 — или послушать прямо здесь.

ДАЛЕЕ: продолжение двойного интервью Олега Киреева  Читать далее ««Джаз.Ру»: избранное. Саксофонист Олег Киреев: двойное интервью о джазе, жизни и профессионализме»

11 января 2017 отмечает 47-й день рождения основатель «Джаз.Ру», создатель первой версии «движка» и значительной части контента российского джазового портала в 1997-99 гг., а в последние 16 лет — базирующийся в Нью-Йорке джазовый фотограф Пётр Ганнушкин (в англоязычном мире известный как Peter Gannushkin).

Это интервью вышло в бумажном «Джаз.Ру» более восьми лет назад — в №4/5-2008, в рубрике «Джазанутые», которая представляла читателям людей, играющих важную роль в джазовой жизни по месту своего проживания, не будучи музыкантами. Не секрет, что музыкальное сообщество состоит не только из музыкантов: продюсеры, организаторы, менеджеры, журналисты, радиоведущие, звукоинженеры — все эти люди участвуют в производстве музыки, донесении её до слушателя, её осмыслении, пропаганде и т.п., и развитие джазовой сцены в том или ином регионе, городе, стране зависит и от них тоже. Некоторые из них — и музыканты тоже, но основная их деятельность на джазовой сцене связана не только со звукоизвлечением; некоторые были музыкантами, но переквалицифировались на другие специальности музыкальной индустрии; некоторые никогда в жизни не играли ни на каких инструментах, но тем не менее играют в своём локальном джазовом сообществе заметную роль. Всех этих людей объединяет только одно качество: они джазанутые. Всех их когда-то укусила джазовая бактерия, и человек, у которого зачастую есть ещё какая-то параллельная, не связанная с джазом жизнь, на всю жизнь становится джазанутым — джазовым энтузиастом-активистом.

Нет ничего удивительного в том, что первым героем этой рубрики стал нью-йоркский джазовый фотограф Пётр Ганнушкин — человек, ответственный за возникновение российского джазового портала по адресу www.jazz.ru в далёком 1997 г. Но основание «Джаз.Ру» — не единственная заслуга Петра в индустрии джаза и, если угодно, его истории. Многие знают Ганнушкина как джазового фотографа, запечатлевшего если не всех ныне здравствующих музыкантов джазового авангарда и новой импровизационной музыки, то уж точно большую их часть. За годы, которые Пётр прожил в Нью-Йорке, он стал частым гостем интереснейших авангардных клубов, участником ежегодного фестиваля Vision Fest и «придворным» фотографом Джона Зорна — идеолога клубов Tonic и The Stone. Зимой 2007/08 гг. каждый желающий мог посетить его персональную выставку в московском клубе «ДОМ», которая называлась «Музыкант и его место v.2». Между тем по образованию Пётр — математик, по профессии — веб-девелопер, и, по собственному признанию, к джазовой фотографии относится скорее как к дополнительному занятию. Истинная цель этого занятия, впрочем, слишком благородная, чтобы называться простым словом хобби: многочисленные фотографии, отснятые Петром, составляют своеобразный визуальный архив мировой новоджазовой сцены. Кого, как, где и на что снимать — именно об этом поговорила с Петром в Нью-Йорке в один дождливый весенний день один из авторов «Джаз.Ру», Диана Кондрашина. До сих пор интервью было доступно только на бумаге. Сегодня мы делаем его достоянием сетевой общественности.

---

Как сложилось, что в один прекрасный момент вы начали фотографировать музыкантов — джазовых и не только?

— Сложилось просто. Несколько лет назад у меня была колонка на «Джаз.Ру», для неё нужно было подбирать фотографии. Довольно быстро я понял, что фотографий многих музыкантов просто нет, купил камеру и начал фотографировать.

Фотография стала серьёзным конкурентом вашей основной работе? Или вы всегда относились к этому как к хобби?

— Конкурентом в смысле заработка фотография до сих пор не стала. Я не зарабатываю и не хочу зарабатывать джазовой фотографией (и фотографией вообще) себе на жизнь, хотя она и приносит какой-то доход от случая к случаю.

Фотографировать музыканта — дело не из лёгких. Во-первых, возникают технические проблемы: нежелательно использовать вспышку в тёмном помещении клуба, да и многие музыканты и руководители концертных площадок не любят, когда во время выступления кто-то щёлкает затвором. Как вы справляетесь с этими проблемами? Есть какие-нибудь отработанные меры и методы?

— Во многих местах фотографы ведут себя не то что агрессивно, а, скажем так, бесцеремонно. Могут встать, во время тихого исполнения начать фотографировать камерой с громким затвором и так далее. В то же время многие музыканты приводят своих фотографов на концерты и спокойно относятся к тому, что их фотографируют. Чаще это мешает слушателям больше, чем музыкантам. Я стараюсь использовать тихие камеры, обхожусь без вспышки и вообще пытаюсь никому не мешать. Получается, конечно, не всегда.

Есть места, которые готовы пускать кого угодно фотографировать что угодно, но в Нью-Йорке необходимо понимать разницу между большими клубами, которые входят в «индустрию джаза», и маленькими. В первых нужно получать разрешение на съёмку, но там другая музыка, которая мне не очень интересна, и не очень хорошая атмосфера, поскольку большинство из них — набитые туристами рестораны. Зато там бывает лучше освещение. Когда я только начал заниматься джазовой фотографией, вопрос «можно или нельзя снимать» вставал чаще, а сейчас меня знают в тех местах, куда я хожу на концерты, поэтому эта проблема возникает редко.

ДАЛЕЕ: продолжение интервью Петра Ганнушкина  Читать далее ««Джаз.Ру»: избранное. Основатель «Джаз.Ру» Пётр Ганнушкин: «Всё, что я делаю — документ, репортаж»»

Вы можете поверить в эту цифру?

27 декабря 2016 года историку и летописцу российского джаза, ведущему большей части российских джазовых фестивалей, старейшине маленького цеха пишущих по-русски джазовых журналистов и музыковедов — Владимиру Фейертагу  — исполняется 85 лет.

В честь юбилея Владимира Борисовича «Джаз.Ру» с удовольствием делает достоянием широкой сетевой общественности монументальное интервью, которое он дал заместителю главного редактора нашего издания Анне Филипьевой пять лет назад, к своему 80-летию: до сих пор оно выходило только на бумаге («Джаз.Ру» №6/7-2011).

---

Вроде бы нет причин сомневаться в том, что этот моложавый жизнерадостный человек, который, щедро делясь своими знаниями о джазе и своей бесконечной любовью к нему, привёл в «джазовый лагерь» тысячи, десятки тысяч людей по всей Руси великой — теперь, выражаясь научной латынью, октогенарий. То есть «живущий восьмое десятилетие». А всё равно не верится.

Определить одним словом роль Владимира Борисовича Фейертага в российском джазовом сообществе ещё труднее, чем поверить в цифру 85. Историк джаза? Да. Музыковед? Безусловно, причём первый в Ленинграде, кому советская власть официально доверила читать лекции о джазе, да ещё и заслуженный деятель искусств России. Популяризатор джаза? Само собой: преподаёт историю джаза студентам (музыкальное училище им. Мусоргского и Университет культуры и искусств, где с 2012 утверждён в должности профессора), ведёт джазовые радиопрограммы, читает публичные лекции, пишет книги. Между прочим, первая в послевоенном СССР книга о джазе была написана Фейертагом, в соавторстве с Валерием Мысовским, ещё в 1960 г., а самая новая, восьмая — или уже девятая? — по счёту, долгожданный учебник «История джазового исполнительства в России» — вышла в 2010-м. Но к какому занятию отнести фестиваль «Осенние ритмы», который Владимир Борисович проводил в Ленинграде с 1978 по 1993 годы, а также фестивали 90-х — «Джордж Гершвин и его время», «Мы помним Эллингтона»? А гастроли в Европе и США, которые он устраивал отечественным музыкантам на рубеже советской и постсоветской эпох? А… Короче говоря: как нам определить Фейертага?

Обратимся-ка за ответами к самому юбиляру.

— Думаю, в том, что я пришёл к джазу, по большому счёту виновато военное время, когда кончился контроль надо мной как над академическим мальчиком, который хорошо играет на рояле гаммы и сонатины. Начались пластинки, всякая танцевальная музыка… Маме было не до меня, она была вынуждена работать в кинотеатре в каком-то эстрадном оркестрике. А я в связи с этим мог пятнадцать раз сходить на «Серенаду Солнечной долины», когда она пошла на экране. А ведь это действует! Мне в то время было 10-12 лет. Я слышал наши оркестры, мама водила меня на Эдди Рознера. Да, здорово. Но тут вдруг [на экране] настоящий биг-бэнд! Никаких скрипок, никаких нет улюлюканий и звучит как-то иначе… Поэтому я считаю, что «Серенада Солнечной долины» и Гленн Миллер — это первая ласточка для меня и моего поколения. И пригрел нас вовсе не американский образ жизни, не богатство, показанное в фильме. На это никто и внимания-то не обратил. А вот что люди играют, как они танцуют и как они при этом хорошо себя чувствуют — вот это очень понравилось.

Потом, вы ведь видите, проходит очень много детских конкурсов. Масса детей выступает на них, и сцена их заражает и портит. Представьте себе: девочка семи лет с бантом спела под Сару Воэн — и оглушительный успех! А потом ей становится пятнадцать лет, и наступает полное разочарование: ты никому не нужна. И психика надламывается. Примерно так было и у меня. Представьте, 1942-43 год. Я не был вундеркиндом, но вдруг понял, что если я прихожу в госпиталь, играю на рояле фокстрот, который подобрал на слух, или песенку Матвея Блантера, мне аплодируют, дают грамоту, хвалят, я получаю благодарности; а играй я прилично Бетховена — ничего подобного, только переводят из класса в класс. Понимаете? То есть я понял, что эта музыка нужна, я на ней славу зарабатываю, а академическая ни черта не даёт. Так эту ситуацию интерпретировала психология ребёнка, а моя мама против этого не возражала. Она сама была хорошим тапёром, играла на радио «Утреннюю гимнастику», импровизировала в той степени, в которой классик может импровизировать. Она была хорошей пианисткой с импровизационными задатками, хотя джаза не знала и не хотела знать, но она поощряла мою игру на слух.

ДАЛЕЕ: продолжение юбилейного интервью Владимира Борисовича Фейертага  Читать далее «Человек-эпоха: Владимир Борисович Фейертаг. Восемьдесят пять лет»

26 декабря 2016 гитарист Джон Скофилд отметил 65-летие. В честь юбилея выдающегося джазового и джаз-рокового музыканта «Джаз.Ру» воспроизводит интервью, которое впервые было опубликовано нами в «Полном Джазе 1.0» весной 2003 г., когда Скофилд готовился впервые приехать в Россию с концертом (впоследствии, в 2011, Джон Скофилд ещё раз выступил в нашей стране — на фестивале «Усадьба Джаз» в Архангельском под Москвой). Интервью сопровождают уникальные фотографии, которые «Джаз.Ру» сделал тогда, пользуясь эксклюзивным доступом к артисту: автор этого интервью работал в те дни с Джоном в качестве переводчика.

---

В Россию для выступления на фестивале «Богема Джазз» (проходил ежегодно в 1999-2004 г. — Ред.) приезжает Джон Скофилд — один из ведущих гитаристов современного джаза. Значение этого события трудно переоценить: последний раз импровизирующий гитарист такого же уровня известности — Пэт Мэтини — был в Москве в 1987 г.

Джон Скофилд родился в глубинке американского Среднего Запада, в штате Огайо, 26 декабря 1951 г. Он вырос в Коннектикуте — старинном штате на Востоке США, который тяготеет к двум ближайшим мегаполисам — Нью-Йорку и Бостону. Джон начал играть на гитаре в 11-летнем возрасте, когда слушал в основном блюз и рок-н-ролл. Местный учитель музыки познакомил его с игрой тогдашних титанов джазовой гитары — Уэса Монтгомери, Джима Холла, Пэта Мартино: так началась любовь Скофилда к джазу, которая не проходит и поныне.

19-летним он поступил в колледж Бёркли в Бостоне, одно из старейших джазовых учебных заведений в мире. Уже в 1973-м он появился на профессиональной джазовой сцене и играл с титанами, среди которых были Чарлз Мингус, Хэрби Хэнкок, Чик Кориа, Джо Хендерсон, Билли Кобэм, Джордж Дюк, Джерри Маллиган, Маккой Тайнер и Гэри Бертон. В 1981 г. 31-летний Джон Скофилд окончательно вошёл в обойму первых имён в области джазовой гитары: началась его работа в ансамбле великого трубача Майлза Дэйвиса, продлившаяся три с половиной года и документированная несколькими альбомами («Star People», «Decoy», «Atmosphere», «You’re Under Arrest» и др.).
ВИДЕО: Джон Скофилд играет соло в ансамбле Майлза Дэйвиса, 1984

Еще в конце 1970-х Скофилд начал записываться как лидер — сначала для западногерманского лейбла Enja, затем для Grammavision (на котором вышли в том числе и весьма удачные альбомы «Blue Matter» (1986), «Loud Jazz» (1987) и «Flat Out» (1988), с 1989 — на Blue Note, где, в том числе, вышел его общепризнанно лучший джазовый альбом с участием легендарного саксофониста Эдди Харриса «Hand Jive» (1993), а с 1995 г. — на Verve. Новые альбомы Скофилда демонстрируют две одновременно развивающиеся линии в его творчестве. Первая линия достигла своего апогея в альбоме 1998 г. «A Go Go», который Джон записал вместе с участниками трио Medeski Martin & Wood — самого на тот момент передового коллектива новейшего импровизационного течения так называемых «джем-бэндов». В этой линии Скофилд экспериментирует с эстетикой джем-бэндов, соул-джаза, фанк-грува и других суперсовременных импровизационных направлений, в этой же стилистике — только менее спонтанной и более организованной — выдержан и его альбом «Uberjam» (2002).

Вторая линия более близка современному джазовому мэйнстриму; в этом ключе выдержан предыдущий альбом Джона — «Works For Me», в котором он собрал свою «команду мечты» с участием легендарного барабанщика Билли Хиггинса, своего «однокашника» по группе Майлза Дэйвиса — альт-саксофониста Кенни Гарретта и других прекрасных музыкантов современного джазового мэйнстрима, и недавний «ScoLoHoFo», записанный с участием старого партнёра — саксофониста Джо Ловано, басиста Дейва Холланда и барабанщика Эла Фостера.
ВИДЕО: Джон Скофилд «So You Say» — выступление в туре с материалом сольного альбома «Blue Matter», 1987, Копенгаген

Однако в гастрольной деятельности Скофилда превалирует первое направление — живая, горячая эстетика современных джем-бэндов, танцевальный соул-грув и острая фразировка фанка. Басист Энди Хесс, гитарист / программист Ави Бортник и барабанщик Адам Дейч составляют новую концертную группу Джона Скофилда.

27 мая Джон Скофилд даст в ГЦКЗ «Россия» (имеется в виду не нынешняя площадка во Дворце спорта «Лужники», а снесённый в 2006 г. концертный зал в центре Москвы, в южном крыле гостиницы «Россия». — Ред.) полуторачасовой концерт, причем приедет он именно с группой Uberjam, названной так по альбому 2001 г., где эта группа была впервые зафиксирована в грамзаписи. Кроме 51-летнего Скофилда, остальные участники ансамбля крайне молоды и представляют новейшее поколение «джем-бэндов» (jam bands).
Джон вообще никогда не выступал в России, и мы начинаем телефонный разговор с легендарным гитаристом как раз с вопроса о его отношениях с нашей страной.

— Это будет мое первое выступление в России. Правда, я побывал в России раньше — в Санкт-Петербурге то ли пятнадцать, то ли двадцать лет назад, просто как турист. Я не выступал там. Тогда он назывался ещё Ленинград, верно? Конечно, система управления и вообще социальная система там была совершенно не такая, как та, к которой я привык, но это — прекрасный город, очень красивый, и люди мне понравились — очень доброжелательные. Вот и все мои представления о России. Поэтому я очень волнуюсь перед приездом в эту огромную и такую важную страну, в которую у нас так долго не было доступа! Правда, я уже очень много выступал в странах бывшего советского блока — в Польше, Чешской Республике, Югославии — но это будет моё первое выступление в Москве.

Как-то я прочитал в одном из ваших интервью, что вы не любите давать интервью — правда ли это?

— (смеётся) Ну, не совсем так! Я очень люблю разговаривать о музыке с людьми, которые любят музыку. В этом смысле я очень люблю интервью! Когда я был помоложе и только начал давать интервью, я думал: ух ты, как здорово — меня спрашивают о моей музыке, я могу подробно и четко все объяснить про неё. А потом я понял, что я, на самом деле, толком ничего не могу рассказать про свою музыку! Наверное, никто не в состоянии толком объяснить что-то про свою собственную музыку… Когда я это понял, я здорово расстроился и решил: я лучше буду играть музыку, чем говорить о ней… (смеётся).
ДАЛЕЕ: продолжение интервью Джона Скофилда  Читать далее ««Джаз.Ру»: избранное. Джон Скофилд: «В первую очередь я — гитарист». К 65-летию музыканта»

Азат Гайфуллин — молодой саксофонист, новое имя на джазовой сцене Уфы и всей России. Солист Эстрадно-джазового оркестра Башкирской государственной филармонии, преподаватель Уфимского института искусств, дважды лауреат конкурса «Гнесин Джаз», победитель конкурса «Огни Казани» и обладатель первой премии на конкурсе «Мир Джаза», проходившем в Ростове-на-Дону в ноябре 2016. В середине октября Азат и его коллектив Kaifullin Jazz Band представили альбом «Color of Freedom» — презентация состоялась на сцене Уфимского джаз-клуба, который, кстати, в этом году отмечает десятилетие.

О работе над авторском материалом, перспективах дебютного альбома и всех цветах свободы — в интервью, которое взял у Азата Гайфуллина наш внештатный автор из Уфы, Владимир Аношкин.

— Ну, знаешь, это бы выглядело… Как будто я подхожу к человеку, который может у меня что-то купить, и начинаю ему исповедоваться. Хотя… Я вынужден буду так делать. (Смеётся).

Так саксофонист Азат Гайфуллин отвечает на вопрос о том, будет ли он использовать первый альбом в целях самопродвижения.

Азат, какие задачи ты ставил перед собой во время работы над альбомом?

— Мне нужно было попробовать свои силы как композитора. Изначально я хотел записать все вещи в студии, но когда мы с составом начали обкатывать программу на концертах, стало ясно — нужна энергия живого исполнения. И в итоге часть материала была записана на январских выступлениях в Уфимском джаз-клубе.

На одном, помнится, я присутствовал.

— Значит, и ты есть на этой пластинке. Для меня важно ощущение обратной связи. И вместе с тем я не хотел отказываться от своих идей, хотел в итоге услышать композиции так, как задумал — чего концертные условия не позволяли. Потому мы отправились в студию, дописали «поверх лайва» отдельные инструменты, бэк-вокалистов. А потом звукорежиссёр Руслан Исмагилов проделал огромную работу для того, чтобы все звучало целостно, и, мне кажется, ему удалось.

ВИДЕО: презентация альбома в Уфимском джаз-клубе «Path to the Top»

Что для тебя все-таки важнее — первородная энергия или филигранное исполнение?

— Чувство, жизнь. Я понимаю, что дубли можно делать бесконечно — переписывать и переписывать, но заряд будет уже не тот. Пусть всё звучит так, как есть — это лучше мнимого совершенства.

Альбом «Color of Freedom», «Цвет свободы», получился живым, пульсирующим, ярким — в некоторых моментах возникает ощущение, что всего в нем с избытком. Для кого-то это будет минусом. Мне, в контексте нашего разговора с Азатом, кажется плюсом.

Сейчас ему важно делать своё дело с перебором, перегибом… Подниматься к вершине — последняя вещь на альбоме, кстати, называется «The Path to the Top», «Путь к вершине». Потому — одновременно и концертная и студийная запись, потому сдвоенная ритм-секция (два контрабаса, две ударные установки), группа бэк-вокалистов, звуковые эффекты, голоса на заднем плане… В альбоме нет осторожности, он сделан без оглядки на тех, кому это может показаться невыдержанным. «Color of Freedom» переливается всеми цветами свободы.

«Freedom» — это название твоего альбома и имя собранного тобой биг-бэнда… Напрашивается вопрос — ты сам чувствуешь себя свободным?

— Порой это ощущение переполняет, а иногда на нем не удаётся сосредоточиться, отвлекаюсь на разные мелочи. Когда играю или сочиняю — чувствую. Когда погружаюсь в джаз — да, ведь в этой музыке меньше ярлыков, меньше правил. В конечном счете — я потому этим и занимаюсь — а так, можно найти массу причин все бросить…

Например?

— Ну, если ждешь внимания, высоких оценок, коммерческого успеха — для многих людей это важно.

А ты готов к тому, что не придёт ни успех, ни оценки? Не потому что ты недостоин, а просто — не то место и время…

— Готов, вполне. Я думал об этом. Мне кажется, самое важное — быть в том, что ты делаешь, тем, кто ты есть.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью, прослушивание и скачивание альбома  Читать далее «Уфимский саксофонист Азат Гайфуллин и его новый альбом «Цвет свободы»: интервью «Джаз.Ру»»

10 декабря в культурном центре «ДОМ» выступает шведско-британский новоджазовый коллектив Küchen / Berthling / Noble Trio: Мартин Кюхен (Martin Küchen, Швеция) — саксофоны; Юхан Бертлинг (Johan Berthling, Швеция) — контрабас; Стив Ноубл (Steve Noble, Великобритания) — ударные, перкуссия. Концерт проходит при поддержке посольства Швеции в России , информационные партнёры — журнал «Джаз.Ру» и музыкальная энциклопедия «Звуки.ру».

Саксофонист, композитор и импровизатор Мартин Кюхен в разное время пробовал себя в качестве уличного музыканта, путешествовал с цирковой труппой по Европе, участвовал в танцевальных проектах, импровизировал с поэтами, писал музыку для экспериментальных фильмов, театральных и звуковых инсталляций. Его родители хотели, чтобы он играл на флейте, но вместо этого он начал петь в рок-группе и играть на саксофоне, подражая Альберту Айлеру. К началу 90-х Кюхен прочно закрепился на шведской новоджазовой и импровизационной музыкальной сцене, сотрудничая с различными составами — как камерными, так и более крупными, выступал соло и джазовыми оркестрами. Довольно быстро виртуозная и тембрально богатая манера игры Кюхена вкупе с его оригинальным композиторским мышлением привлекла к нему внимание лучших европейских музыкантов. Главный из его проектов — созданный около десяти лет назад коллектив Angels, в котором в разное время выступали практически все музыканты, составляющие цвет шведской авангардно-джазовой сцены. Он играет также в Trespass Trio, выступавшем в КЦ «Дом» несколько лет назад, Fire! Orchestra Матса Густафссона и других коллективов.

Его партнёры по трио, с которым он приезжает в Москву — басист Юхан Бертлинг, «мотор» прославленного трио Fire! и образованного на его основе Fire! Orchestra Матса Густафссона, и барабанщик Стив Ноубл, важное действущее лицо британской и международной авангардной сцены (он только что выступал в «ДОМе» с Петером Брётцманном).

В прошлом году, после нескольких триумфальных концертов трио Küchen / Bertling / Noble в Скандинавии, вильнюсский лейбл NoBusiness Records выпустил винил с записью его выступления в стокгольмском Glenn Miller Café. А в декабре 2016 австрийский лейбл Trost Records планирует издать и второй альбом трио.

10 декабря, КЦ «ДОМ» (Большой Овчинниковский переулок, 24, строение 4, м. Новокузнецкая), тел. +7(495)953-7236. Начало в 20:00. Стоимость входного билета: в предварительной продаже — 1200 рублей; в день концерта — 1500 рублей.

Перед выступлением в Москве саксофонист Мартин Кюхен дал интервью обозревателю «Джаз.Ру» Григорию Дурново.

---

Несколько слов о музыкантах, с которыми приезжаете в Москву: есть ли у этого вашего трио какая-то специфика, что-то, отличающее его от других ваших проектов?

— Есть. С Юханом Бертлингом я знаком давно, но в небольших ансамблях вроде трио мы с ним раньше не играли. Стива Ноубла я слышал на записях, встречался с ним в Лондоне — он приходил на концерт с моим участием, а я на его концерт, слышал его несколько раз живьём. Как-то раз я предложил ему сыграть дуэтом, и мы сыграли, это было примерно три года назад в Осло. А потом мы с Юханом стали думать, кто мог бы войти в наше трио, и предложили Стиву. Тогда Юхан, мне кажется, не был знаком со Стивом. Но такие люди легко знакомятся друг с другом. Наше трио мне кажется хорошим сочетанием, возможностью для разных личностей выразиться в музыке. Так что если у этого трио есть какая-то специфика, то именно в том, как взаимодействуют эти три человека — музыканта, но прежде всего человека. Можно сказать, что всё получается так, как получается, потому что мы с Юханом много работали вместе до этого — но, как я уже сказал, не в небольших ансамблях. Стив старше нас, у него больше опыта, в том числе жизненного, и это тоже влияет положительно.
ДАЛЕЕ: продолжение интервью Мартина Кюхена  Читать далее «Шведский саксофонист Мартин Кюхен: интервью перед выступлением в Москве»

1 декабря в культурном центре «Дом» состоится завершающий концерт фестиваля «Джаз осенью — Impro»,  организованного Гёте-Институтом в Москве. В концерте участвуют японский гитарист Кадзухиса Учихаши и DDK Trio — трубач Аксель Дёрнер (интервью с ним см. далее), пианист Жак Демьерр и аккордеонист Йонас Кохер.

Кадзухиса Учихаши играет с отрочества, однако первые десять с лишним лет творческой жизни были отданы преимущественно поп-музыке, рок-н-роллу и — с некоторого момента — джазу. Переломным для Учихаши стал 1983 год, когда гитарист открыл для себя мир свободной импровизации. Он стал исследовать различные приспособления для расширения возможностей электрогитары, изучать звук и шум.

Помимо гитары, Учихаши владеет инструментом под названием даксофон, изобретенным немецким гитаристом Хансом Райхелем. С 1994 по 1997 был участником группы Ground Zero, созданной известным японским экспериментатором Отомо Йошихидэ. Этот ансамбль в качестве исходного материала для своих радикальных импровизаций избирал не только джазовые стандарты, препарируя их самым неожиданным образом, но и фрагменты китайской революционной оперы или корейскую народную мелодию. Среди партнеров Учихаши, бывших и настоящих — многие выдающиеся импровизаторы, в том числе Петер Брётцманн, Фред Фрит, Том Кора, Юджин Чедборн, Шелли Хёрш, а также корейская исполнительница на многострунном щипковом инструменте под названием кайагым Пак Сунн А. Музыкант является также пропагандистом импровизационной музыки в Японии и мире, проводит семинары по импровизации в рамках проекта New Music Action. Некоторое время он организовывал в родном городе Осака фестиваль Beyond Innocence, кроме того, выпускает диски импровизационной музыки на собственных лейблах.

Во втором отделении играет DDK Trio — довольно молодой проект немца Акселя Дёрнера и швейцарцев Жака Демьерра и Йонаса Кохера.

Трубач Аксель Дёрнер описывает суть трио с помощью простой схемы: фортепиано — клавишный инструмент (преимущественно, хотя Жак Демьерр активно пользуется струнами рояля как самостоятельным источником звука), труба — духовой инструмент, аккордеон — одновременно и духовой, и клавишный (точности ради скажем, что Йонас Кохер играет на кнопочном аккордеоне, но сути это не меняет). Нельзя сказать, чтобы музыканты сознательно избегали, условно говоря, общепринятых звуков — напротив, труба Дёрнера нередко звучит как труба, а рояль Демьерра — как рояль. Но конвенциональные звуки рождаются среди неконвенциональных, и то, что можно записать нотами, является в музыке трио событием такого же рода, что и, например, качание мехов аккордеона или рычание Дёрнера в трубу.

Карьера Дёрнера началась в 1990-х годах. Помимо свободной импровизации, он иногда участвует в ансамблях, играющих бибоп, сочиняет произведения для различных составов (чаще всего с участием трубы); однако основным его направлением стала именно свободная импровизация. Некоторые ансамбли, в которых работает Дёрнер, существуют уже много лет — например, квартет Die Enttäuschung, проект Monk’s Casino с участием Александра фон Шлиппенбаха, посвященный наследию Телониуса Монка, духовое трио The Contest of Pleasures с Джоном Бутчером и Ксавье Шарлем, трио Toot с Томасом Леном и Филом Минтоном. Немало у Дёрнера и дуэтов, как это часто бывает у музыкантов, занимающихся свободной импровизацией, — с ударниками, струнниками, духовиками, в том числе трубачами. Не обошлось и без работы в больших оркестрах, каковых было и есть немало на европейской импровизационной сцене: это и Globe Unity Orchestra и Berlin Contemporary Jazz Orchestra фон Шлиппенбаха, и The London Jazz Composers Orchestra, и New Jazz Orchestra японского гитариста Отомо Йосихидэ. Помимо всего вышеперечисленного, важное место в творчестве Дёрнера занимает игра на трубе с использованием компьютерной обработки звука.

Старший в трио, Жак Демьерр, известен и как пианист, и как композитор. Первые его произведения, в том числе для джазового биг-бэнда, относятся к середине 1980-х годов. Среди его работ, которых насчитывается более ста, — сочинения для фортепиано соло и тридцати фортепиано, для скрипки и гитары, для флейты и кларнета, для фисгармонии, для ансамбля акустических инструментов и электроники. Важнейшее место в его творчестве занимают произведения для голоса, причем прежде всего — для декламации. Среди его партнеров по импровизации — ведущие европейские музыканты, некоторые из них выступают в других проектах в рамках нынешнего фестиваля — в том числе виолончелистка Оккён Ли, контрабасисты Барри Гай и Барр Филлипс, певица Сайнхо Намчылак. В отдельных проектах Демьерр играет на спинете — разновидности клавесина.

Сценическая деятельность самого молодого участника трио, аккордеониста Йонаса Кохера, началась в 2000-х годах. Кохер работает преимущественно на стыке различных видов искусства, его интересует соединение музыки — как сочиненной заранее, так и импровизированной — с авангардным театром и художественными инсталляциями. Для осуществления мероприятий, где возможно было все это сочетать, Кохер организовал ассоциацию BRUIT (от французского слова со значением «шум»). Но и чисто звуковые, то есть музыкальные выступления в рамках этой ассоциации тоже случаются — в частности, концерты трио с Демьерром и Дёрнером.

Впрочем, можно сказать, что в игре DDK Trio театр тоже присутствует: звуки и паузы здесь можно воспринимать как сценические события. Концерт-спектакль этих трех разносторонних мастеров станет достойным завершением фестиваля.

1 декабря. Начало в 20:00
Культурный центр «ДОМ»: Большой Овчинниковский переулок, 24, строение 4 (м. Новокузнецкая), тел.: 8(495)953-7236
Стоимость входного билета: в предварительной продаже — 1000 рублей; в день концерта — 1300 рублей.

Перед выступлением в Москве трубач Аксель Дёрнер ответил на вопросы обозревателя «Джаз.Ру» Григория Дурново.

---

В чём специфика вашего трио с Жаком Демьерром и Йонасом Кохером?

— У каждого из них индивидуальный подход к инструменту. Каждый разработал свой уникальный язык. У нашего трио очень интересный инструментальный состав: фортепиано — преимущественно клавишный инструмент, труба — духовой инструмент, а аккордеон — посередине, он и клавишный, и духовой.

ДАЛЕЕ: продолжение интервью Акселя Дёрнера  Читать далее «Трубач Аксель Дёрнер: «Я уже не использую слово «традиция», для меня это просто иной взгляд»»